Персона. Дмитрий АХАНОВ: вся правда о Росэнерго

Добавлено: 2008-05-01, просмотров: 2953

МОСКВА. «Каждый должен знать свое дело: аграрий пусть занимается землей, а энергетик – своей отраслью, иного не дано», – так кратко глава Росэнерго Дмитрий Аханов сформулировал функцию нового руководящего органа в энергетике.

Этой же фразой Дмитрий Сергеевич ответил на один из вопросов ЭПР о том, намерен ли преемник РАО «ЕЭС России» в лице Росэнерго участвовать в других отраслях экономики, например курировать сельское хозяйство. Д. Аханов посчитал такой вопрос забавным. По мнению главы Федерального агентства по энергетике, новая структура продолжит политику и тактику своего предшественника и будет работать в обозначенных рамках отраслевой стратегии.

Ближайшие планы энергетики России сформированы – – разработана стратегия развития отрасли в ближайшие 10‑20 лет, определены задачи на текущий период. Если заглянуть на несколько лет вперед, как будут расставлены приоритеты?

На 3‑4 года вперед приоритеты расставлены уже сегодня. – Возможно, они будут уточняться, но основные направления обозначены в «Генеральной схеме размещения энергообъектов до 2020 года», утвержденной правительством России в феврале.
Во‑первых, это инвестиции в развитие электроэнергетики как инфраструктуры государства, которая должна развиваться опережающими темпами по сравнению с экономикой. Энергетика не должна быть узким местом развития экономики. Необходимо, чтобы она развивалась быстрее всей страны.

Во‑вторых, нужно повысить эффективность развития энергетики, например снизить удельные расходы топлива при производстве электроэнергии до уровня 286 граммов условного топлива на 1 кВт-ч. Это важный показатель в повышении эффективности. Кстати, генеральная схема показывает, за счет чего это может быть достигнуто: путем внедрения новых технологий, строительства эффективных газовых станций, разработки новых технологий сжигания угля и так далее.

В‑третьих, необходимо решать экологические проблемы, повышая, тем самым, экологичность существующей энергетики. Но, к сожалению, сложно предполагать, что общее негативное воздействие электроэнергетики на экологию в ближайшем будущем снизится, ведь очевидно – чем больше станций в стране, тем больший вред они наносят окружающей среде. Наша задача – повысить эффективность работы энергетического оборудования и снизить удельный вред конкретной станции, например, за счет того, что КПД сжигания угля будет составлять не 35, а 43 процента. Тогда появится и экологический, и экономический эффект с точки зрения топливной эффективности. Эта задача четко зафиксирована как в энергостратегии, так и в генеральной схеме размещения объектов.

За счет чего все это – будет достигаться?

Это уже наши тактические приоритеты на ближайшие – годы. Прежде всего, инвестиции достигаются за счет грамотного планирования и прогнозирования развития отрасли в виде генеральной схемы, 5‑7 - летних инвестиционных планов, программ по объектам ФСК и др. Такие сигналы очень важны для инвестиционного сообщества.

Мы либерализуем рынок электроэнергии, и нам еще немало предстоит сделать в этой области: необходимо запустить рынок мощности и рынок системных услуг. Очевидно, что рынок будет постоянно совершенствоваться и улучшаться. Мы должны перейти на новые принципы тарифообразования в распределительном сетевом комплексе для того, чтобы появились комплексные инвестиции в сети.



Что будет с «перекрестком»

Помимо этого, мы рассматриваем проблему перекрестного субсидирования. Ее нужно решать, в том числе и на уровне правительства. Думаю, что в ближайшее время будут определены цифры, принятые как целевые параметры на 2009‑2011 годы. Они покажут, насколько и какими темпами будут снижаться объемы перекрестного субсидирования в стране.

Более конкретного решения по – «перекрестку» нет?

Цифры будут утверждены правительством, и тогда – станут очевидными темпы решения этой проблемы. При этом сейчас можно лишь предварительно рассуждать о ликвидации перекрестного субсидирования, поскольку регулирование цен для населения у нас еще не отменяется. Но очевидно, что необходимо выходить на экономически обоснованный уровень тарифов. Гигантская диспропорция, существующая сегодня в России, когда цены на электроэнергию для населения отличаются между различными регионами в пять и более раз, никак не оправдана ни экономикой, ни политикой, ни уровнем развития страны, ни уровнем благосостояния граждан в конкретном регионе – просто так исторически сложилось. Конечно, в перспективе мы должны выйти на адекватный уровень оплаты населением электроэнергии, потому что сегодня наша промышленность страдает от того, что оплачивает дешевую электроэнергию всем – и малоимущим, и олигархам. Однако эта ситуация должна быть исправлена при реальных социальных гарантиях для малоимущих граждан за счет, например, целевых субсидий. Такие технологии сейчас разрабатываются.

С другой стороны, к энергоэффективности должны стремиться и частные потребители. Пока вы платите рубль в год за лампочку, которая горит у вас круглосуточно, вы и не заботитесь – нужно ли ее выключать. А вот когда электроэнергия будет стоить адекватных денег, потребитель подумает и об энергосберегающих лампочках, и об экономии энергоносителей. Это громаднейшая проблема российской экономики. С грустью приходится констатировать – Россия сегодня стоит на предпоследнем месте в мире по энергоэффективности. Даже менее развитые страны превзошли нас по экономии электроэнергии. Да, мы считаем себя богатыми в отношении энергоресурсов, которые дешевы и доступны, но ресурсы исчерпаемы. Ситуация, когда мы не считали энергоресурсы, привела к стойкому дефициту электроэнергии и начинающемуся дефициту газа. Это неправильно. Более того, энергоэффективность – это залог конкурентоспособности промышленности: растущие затраты на энергоресурсы отражаются на стоимости конечной продукции, а это, в свою очередь, влияет на потребителей и экономическую эффективность работы предприятий.

Что же делать? –

Вкладывать деньги в – энергосбережение. Для начала на уровне простого гражданина – заменить квартирные лампочки на энергосберегающие. Мы, конечно, не будем действовать так жестко, как в странах Европы, где начинают запрещать использование обычных ламп накаливания. Мы будем постепенно переходить к таким действиям. Эпоха дешевых энергоресурсов в России закончилась.



Правила игры едины

В – различных регионах страны сложилось разное отношение к новым проектам в энергетике – есть взаимопонимание, есть и противодействие. Пример: строительство Нижнебурейской ГЭС задерживается из‑за непонимания между энергетиками и губернатором. Другой пример: энергетики одного из российских регионов около года не могли получить разрешение на вырубку леса для строительства ЛЭП. Собирается ли Росэнерго сформировать жесткий костяк новых государственных правил и требований, которые будут четко регламентировать планы и их реализацию?

Решение по Нижнебурейской ГЭС еще не принято – оно есть в программе, – но строить еще не начали. То, что вы перечислили, – это рабочие моменты.

На сегодня четко сформулированы требования: и экологические, и технологические – в отношении того, что из себя представляет энергообъект. В дальнейшем эти требования будут только совершенствоваться и в рамках законодательства о техническом регулировании, и в рамках общей системы лицензирования. Но правила есть уже сейчас, они понятны, и их нужно соблюдать. Если нельзя построить станцию без экологической экспертизы – значит, нельзя. В случае локальных конфликтов Росэнерго официально может выступать в качестве арбитра. И так действительно иногда приходится делать, если внутренний конфликт зашел в тупик.

В нашей стране все регламентировано, дополнительных деталей и рекомендаций не нужно. Как будут отбираться подрядные организации – задача частных собственников или менеджмента компаний, которые будут реализовывать проекты. Мы обязательно будем вести мониторинг и отслеживать ход строительства по тем объектам, которые указаны в стратегии РАО «ЕЭС России» на ближайшие 4‑5 лет. Нам не важно, кто проектирует и строит ту или иную ТЭЦ, гораздо важнее знать, что проектирование началось в срок, продолжается запланированный период и станцию мы получим в десятом году, а не в пятнадцатом. Вот это мы будем контролировать совместно с Системным оператором, который получил все полномочия по работе с частной генерацией и сетями в сфере оперативного мониторинга их ежедневной деятельности.



О тендерах и не только

Кстати, относительно отраслевых тендеров – многие специалисты высказываются негативно: дескать, часто в комиссии присутствуют далеко не профессионалы-энергетики, а результаты конкурсов заранее предрешены, несмотря на то что сохраняется видимость неангажированности и информация о тендере публикуется в Интернете. Многим компаниям вообще практически невозможно выйти на тендеры, несмотря на то что эти предприятия известны и их продукция довольно высоко оценивается на рынке.

Вы – знаете, это некий миф. Конечно, тендеры есть разные. Но мне сложно представить, как можно заранее предопределить итог тендера стоимостью в полтора миллиарда долларов. Давайте честно признаемся, что современные с точки зрения эффективности оборудования станции производят единицы компаний в мире. В России таких компаний меньше пяти. И примерно понятно, чем отличается турбина General Electric от турбин Alstoma или «Силовых машин», – это знают все. Конкуренция между этими брендами идет не столько по техническим решениям, сколько по стоимости оборудования, а также условиям и срокам поставки. Поэтому давайте обойдемся без подобных инсинуаций. Более того, если, как вы говорите, отдельные крупные компании со своей продукцией не могут попасть на этот тендер, то, значит, она не удовлетворяет условиям тендера.

По системе электронных торгов «B2B-энерго», которая существует на предприятиях холдинга РАО «ЕЭС России», проходит порядка 50‑60 процентов всех торгов, она открыта всем. Скажу больше, на рынке сейчас сложилась ситуация монополизма поставщиков. Если вы попробуете заказать котел, турбину или трансформатор, скажете, что он вам нужен в следующем году, то ни одна компания не подтвердит вам готовность сделать это в срок, просто потому, что производители загружены более чем на 100 процентов. Известно, что ФСК уже начинает делать закупки в Корее, поскольку отечественные поставщики не справляются с тем объемом заказов, который на них внезапно свалился. Нынешняя инвестиционная программа в электроэнергетике в десятки раз превышает планы, разработанные 2‑3 года назад: только в ФСК инвестпрограмма в позапрошлом году «стоила» 30 миллиардов рублей, в этом году – уже 180 миллиардов рублей. Это много.

Такой скачок нужно обеспечить… –

Абсолютно – точно. Это отдельная, хоть и решаемая задача, это вызов для энергетиков – как обеспечить себя продукцией машиностроения, электротехнической промышленности. Поэтому мы привлекаем и зарубежные, и наши компании. К сожалению, нужно признать, что российское машиностроение, как и энергетика в целом, по ряду направлений на 15‑20 лет отстает от Запада и даже от Востока.

Получается, у нас отстает машиностроение, слабы технологии, есть – недостаток в специалистах, в частности, мало грамотных проектировщиков, способных реализовать современные проекты. Но разработаны планы, которые нужно выполнять с высочайшей компетентностью…

А вот теперь задача этих – предприятий – обеспечить данный спрос. Хочу при этом отметить, без наших проектировщиков – отстали они или нет – ни один иностранец обойтись не может. Их немного – это правда. Их нужно учить, вкладывать деньги в повышение квалификации. И это делают многие компании – частный бизнес активно пошел в ремонты, сервис, проектирование, инжиниринг. Посмотрите, сколько крупных компаний образовано за последние пять лет. Так что мы не видим здесь катастрофы. И я не возьмусь утверждать, что российское машиностроение или научно-проектный комплекс не способны обеспечить отечественную энергетику. Но для того, чтобы исполнить программу по Генеральной схеме развития и размещения энергообъектов, придется активно работать всем, вкладывая деньги, силы и средства. Сидеть на одном месте и использовать успехи предыдущих лет – активы, технологии – не получится. Это недопустимо. Как я уже сказал – одним из приоритетов для нас стала энергоэффективность: мы не хотим больше строить паросиловые блоки, мы не хотим строить станции в европейской части страны с КПД сжигания угля 36‑37 процентов, мы хотим выйти на лучшие мировые стандарты. И нашим машиностроителям придется вкладывать деньги при поддержке государства и, безусловно, всего энергетического сообщества в то, чтобы догонять Запад, приобретать лицензии, делать собственные разработки.



План – это важно

Любой инвестор, приходящий в Россию, предусматривает – возможные риски, которые будут сопровождать деятельность иностранного участника в нашей стране: технологические, финансовые и другие. А насколько значимы риски, связанные с государственным контролем в энергетике? И какие сегменты энергетической отрасли наиболее «опасны» для зарубежных инвесторов?

Их – риски такие же, как у любого российского покупателя. Государство много делает для того, чтобы привлечь зарубежные деньги и опыт в управление электроэнергетикой. Поэтому каких‑либо ограничений на иностранные инвестиции в российскую электроэнергетику в части генерации и сбытовой деятельности нет.

Планируете ли вы пристально анализировать и корректировать планы – развития энергетики в мегаполисах страны? Что запланировано на ближайшие три-пять лет? Или это – дело местных властей?

Сейчас мы обсуждаем – реализацию инвестиционной программы, которую в свое время разработало РАО «ЕЭС России». Речь идет о ряде соглашений, подписанных РАО с девятнадцатью регионами России. В этих соглашениях на ближайшие несколько лет расписана вся инвестиционная программа по электроэнергетике с указанием компаний, которые будут ее реализовывать. В ходе этой работы, безусловно, согласовывались данные о прогнозах потребления электроэнергии, новых объектах. Мы намерены сохранить эту практику и распространить ее на все регионы. Мы договорились с РАО «ЕЭС России» о том, что Росэнерго с 1 апреля включается в этот процесс.

Невозможно правильно спланировать энергетику без поддержки местных властей, планов градостроительства и развития, без информации о том, какие крупные и значимые промышленные объекты будут возводиться, пока мы не выйдем на обновление ранее разработанных 5‑7-летних программ. Существование таких программ в каждом регионе страны может осложниться индивидуальными проблемами и логичными претензиями со стороны малого и крупного бизнеса на то, что не хватает сетей, электроэнергии и мощностей. Или хуже того – может случиться так, что у нас в одном регионе будет нехватка, в другом – избыток электроэнергии, который стал результатом чьих‑то прежних планов о том, что «здесь будет город‑сад». Была построена станция, сети, но «сада» не получилось. Это принесло убытки энергетикам и создало нехватку электроэнергии там, где это действительно было нужно.

Поэтому в рамках общегосударственной системы планирования и прогнозирования мы рассматриваем региональные программы развития как региона в целом (при участии Минрегионразвития), так и в части энергетики.

В регионах России не – только разные программы – там действуют совершенно разные тарифы на электроэнергию и тепло – где‑то это вполне оправдано, где‑то вызывает возмущение не только у потребителей, но и среди самих поставщиков энергии. Например, в Тюменском регионе (в частности, в Сургуте), где есть собственные крупные источники электроэнергии, тарифы на энергоносители значительно выше, чем в других, менее «обеспеченных» в этом плане регионах. Насколько тесно Росэнерго взаимодействует с Федеральной службой по тарифам в отношении возможного пересмотра тарифной сетки и будет ли влиять на это взаимодействие государственная «узда»?

Что касается тарифов, повторюсь, мы вряд ли – будем говорить про быструю ликвидацию перекрестного субсидирования. Любой потребитель в каждом регионе должен платить за электроэнергию столько, сколько она стоит на данной территории. Очевидно, стоимость не будет одинаковой по всей стране, поскольку объективная реальность такова, что в Сибири, где много ГЭС, но при этом малая плотность сетей и населения, цена на энергию будет несколько иной, чем в Москве. В столице тоже своя специфика – много генерирующих мощностей, безумно плотная застройка, но кратных различий в стоимости, которые есть сегодня, конечно же, не будет.



О Дальнем Востоке – отдельно

Если вы упомянули особенности Сибири, то хотелось бы – остановиться на еще одном особенном и проблемном регионе страны – Дальнем Востоке. Эта энергосистема изолирована от единой системы страны, там до сих пор нет рынка, но есть программы, способные решить локальные проблемы территории и ближайших соседей. Будет ли сформирована структура, специально уполномоченная наблюдать за развитием юга Якутии, Амурской области, Приморского и Хабаровского краев, объединенных в Дальневосточную энергосистему?

Точно не будет – подразделения внутри государства. Но при этом вся электроэнергетика Дальнего Востока, которая существовала внутри РАО «ЕЭС России», после 1 июля окажется в одной компании – ОАО «РАО Энергетические системы Востока». Эта компания станет владельцем активов во Владивостоке, Хабаровске, Амурском крае, Якутии, на Камчатке и Сахалине, на Чукотке и в Магадане. Кстати, 10 апреля мы с коллегами из РАО «ЕЭС России» (поскольку «РАО Энергетические системы Востока» образуется внутри РАО ЕЭС) как раз и обсуждали создание этой структуры, ее кадровый состав, рассматривали корпоративную стратегию дальнейшего развития. Контрольный пакет акций компании – 52 процента – сосредоточен в руках государства. Она будет главным нашим контрагентом по развитию всей электроэнергетики Дальнего Востока – будь то инвестиции, надежность или тарифы. Региону будет оказано немалое внимание: есть целевая федеральная программа по развитию Дальнего Востока и Забайкалья, немалая часть которой отведена электроэнергетике. Есть также задачи в отношении энергетики Якутии – это присоединение локальных энергоузлов к единой энергосистеме, оптимизация локальной электроэнергетики на севере республики. Имеется и отдельная программа по обеспечению саммита организации АТЭС на Дальнем Востоке в 2012 году.



Государство и «ветряки»

Мы – отслеживаем тенденции развития энергетики не только в рамках реформы, но и в плане развития альтернативных источников энергии. Каково отношение государства к альтернативной энергетике? Готово ли Росэнерго полностью или частично контролировать этот сегмент и участвовать в его развитии? Известно, например, что в Германии ветро­энергетика не смогла бы существовать без поддержки государства. Будет ли такая поддержка в России?

Давайте сформулируем – иначе – термин «альтернативная» мне не очень нравится. Есть более корректный термин – «возобновляемые источники энергии», либо «энергообъекты, работающие на возобновляемых источниках энергии». Этой темой, вы абсолютно правы, государство озаботилось достаточно давно, и уже в закон «Об электроэнергетике» внесены отдельные статьи о стимулировании развития возобновляемой энергетики. Что это такое? Это малые ГЭС, ветряная, солнечная, приливная энергетика, геотермальные станции, это, как ни странно, маленькие станции, работающие на дровах, это биотопливо. В текущем году должны появиться распоряжения на уровне правительства РФ, которые, с одной стороны, определят классификацию этих объектов, с другой, обозначат экономические стимулы со стороны государства по развитию данного сегмента энергетики.



Каких законов ждать

Кто и – когда будет разрабатывать закон «О теплоэнергетике» или свод подзаконных актов, формулирующих правила игры в этом секторе? Ведь есть мнение, что теплоэнергетика существует как придаток электроэнергетики…

Этот закон давно – разрабатывается и обсуждается, но по конкретным срокам я не стал бы загадывать. Есть версии, обсуждаемые депутатами, есть версии Минпром­энерго как ответственного за законотворчество. Так что закон рано или поздно появится. Сегодня этот сектор настолько разрознен, что подавляющее большинство объектов относится не к большой энергетике, а к ЖКХ. Это непростая тема, и, конечно, мы ждем принятия закона.

Росэнерго в составе Министерства промышленности – и энергетики ведает «большой» энергетикой – предприятиями крупной мощности. Но в нашей стране успешно действуют сотни небольших производителей электроэнергии и тепла. Как вы планируете стимулировать развитие малой энергетики?

С – малой энергетикой мы выстраиваем такие же отношения, как и с большой, – на основе существующих правил. Мы готовы оказывать отдельную поддержку объектам малой энергетики, работающим на возобновляемых источниках. Будем ли мы стимулировать развитие малой энергетики на традиционных источниках – малые угольные или газовые станции – это вопрос спорный. Каждый конкретный проект мы готовы рассматривать в индивидуальном порядке. Не факт, что экономичность и экологичность малой угольной станции выше, чем большой станции. Например, угольные станции в Якутии являются альтернативой «живопыркам», работающим на дизельном топливе, которое можно завезти только в течение семи дней в году через Северный морской путь и по рекам, когда они вскрываются ото льда. Какая альтернатива? Или уголь в малом объеме, или бензин, или дизель.

Но я не уверен, что строительство малых угольных станций, например, под Москвой – экономически оправданное решение. При этом существуют малые объекты генерации, которые необходимо развивать, – установки на котельных, которые дают тепло от дополнительных электрогенераторов. И это пример оптимизации структуры с точки зрения эффективности, экономичности и экологичности процессов.



Алло, Хабаровск. Я – Москва

Существует ли у – Росэнерго единая система диспетчерской связи для экстренных или плановых совещаний по типу ежедневных селекторов со всеми энергосистемами страны?

Селекторов пока не было. Хотя мы обсуждаем возможность их проведения. – Инфраструктура технологической связи уже создана – это Системный оператор, стопроцентная дочерняя структура государства, через которую ведется любой обмен информацией. Многие объекты участвуют в этой системе, и все технологическое взаимодействие с ними, конечно же, должно осуществляться по единым каналам – диспетчерские управления на станциях, РДУ, ОДУ и центральный пункт в Москве. Выделять отдельную систему связи помимо СО нецелесообразно.

На нашем – сайте проводился опрос: «С кого после РАО ЕЭС будет спрашивать президент страны во время аварий и форс-мажорных ситуаций?» Большинство респондентов традиционно определило «крайнего» в лице структуры, которой сейчас является Росэнерго. Будете ли вы лично контролировать ликвидацию последствий экстренных ситуаций, назначите заместителя, который станет решать такие вопросы, или создадите структуру, призванную оперативно действовать в подобных случаях?

За – то, что случилась авария, всегда отвечает владелец энергообъекта. Когда идет ураган, валятся деревья и обрываются провода, можно ли возложить на кого‑то ответственность? Мы, безусловно, не снимаем с себя ответственности за то, что может произойти с точки зрения надежности энергоснабжения. И сейчас мы принимаем от РАО «ЕЭС России» и этот блок работы. Но мы не должны пытаться управлять режимом при любой аварии. Если посмотреть сводку внештатных ситуаций, то ежедневно этот список состоит из 19‑20 позиций, 90 процентов которых потребителями не замечаются, просто потому, что электроснабжение было прервано на незначительный срок или не коснулось потребителей. Наша задача – обеспечить стратегическую надежность отрасли и оказать государственную помощь в координации действий субъектов при ликвидации последствий экстренных ситуаций. За последние полгода я помню аварии на Камчатке, Сургутской ГРЭС-2 и на станции в Улан-Удэ. Так вот, ни одна из этих аварий по категорийности не попала под определение чрезвычайной ситуации. Однако в любом случае, при возникновении таких ситуаций создается штаб с участием специалистов Росэнерго, РАО «ЕЭС России», МЧС.

Если новый орган управления энергетикой взял лучшие традиции – предшественника – РАО «ЕЭС России», то, возможно, и топ-менеджмент РАО перейдет в новую структуру?

Моим заместителем по электроэнергетике назначен – Андрей Лукин, работавший в РАО «ЕЭС России», он прекрасный специалист и отличный менеджер – в свое время именно он занимался разработкой всех инвестиционных программ и соглашений с регионами пиковых нагрузок. Возможно, кто‑то еще из штата РАО «ЕЭС России» появится в составе Росэнерго. Но это не самоцель, хотя и ограничений не существует. То, что квалифицированные специалисты постепенно уходят из РАО ЕЭС,  – объективный процесс. За счет этого и у нас, и у новых энергокомпаний появляются необходимые кадры.

Беседовала Ирина КРИВОШАПКА